31 июля 1991 года президентом СССР Михаилом Горбачёвым и президентом США Джорджем Бушем-старшим был подписан Договор о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1). Несмотря на немалые усилия, которые были проделаны странами в этом направлении, проблема взаимной ядерной угрозы до сих пор не решена и вряд ли в ближайшем будущем решится. Как считают российские военные эксперты, тому виной действия США, которые подталкивают мир к новой гонке вооружений.

На грани войны

Ядерная гонка между СССР и США стала верным атрибутом холодной войны, начавшейся с конца 50 годов. Мировые державы неистово соревновались в военной мощи, не жалея на неё ни средств, ни человеческих ресурсов. Парадокс, но, возможно, именно сверхусилия в этой гонке не дали какой-либо из стран однозначно превзойти «потенциального противника» по вооружению, а значит, сохраняли паритет. Но в итоге обе сверхдержавы оказались вооружены даже сверх меры. В какой-то момент речь зашла о сокращении стратегических вооружений — но тоже на паритетной основе.

Впервые переговоры с целью ограничить ядерные запасы прошли в Хельсинки в 1969 году. К этому периоду относят подписание лидерами стран договора ОСВ-1. Он ограничивал количество баллистических ракет и пусковых установок обеих сторон на том уровне, на котором они находились в тот момент, а также предусматривал принятие на вооружение новых баллистических ракет строго в том количестве, в котором были ранее списаны устаревшие ракеты наземного базирования. Второй договор — ОСВ-2 (по сути продолжавший первый) — был подписан спустя 10 лет. Он вводил ограничение на размещение ядерного оружия в космосе (орбитальные ракеты Р-36орб) и хотя не был ратифицирован сенатом США, тем не менее, как считают эксперты, выполнялся обеими сторонами.

Очередной этап переговоров о необходимости сокращения стратегических вооружений состоялся в 1982 году, однако так ни к чему и не привёл. Переговоры неоднократно приостанавливались и вновь возобновлялись.

В октябре 1986 г. на советско-американском саммите в Рейкьявике СССР выдвинул предложение о 50% сокращении стратегических сил и согласился не учитывать стратегические вооружения, имеющиеся у союзников США по НАТО. Однако предложения Советского Союза были увязаны с обязательством о невыходе из подписанного в 1972 году Договора по ПРО. Возможно, поэтому эти предложения остались без ответа.

В сентябре 1989 года СССР принял решение не увязывать вопрос о ПРО с заключением соглашения о сокращении стратегических вооружений, а также не включать в сферу действия нового договора крылатые ракеты морского базирования. На окончательное согласование текста потребовалось около двух лет. После распада СССР его преемниками по договору признали себя Россия, Белоруссия, Казахстан и Украина, на территории которых было размещено ядерное оружие. Подписав в мае 1992 года Лиссабонский протокол, Белоруссия, Казахстан и Украина обязались ликвидировать или передать ядерное орудие под контроль России. Вскоре в качестве неядерных государств они присоединились к Договору по нераспространению ядерного оружия (ДНЯО).

Договор о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1) был подписан 31 июля 1991 г. в Москве президентами СССР и США Михаилом Горбачёвым и Джорджем Бушем-старшим. Он запрещал разрабатывать и развёртывать баллистические ракеты воздушного запуска, тяжёлые баллистические ракеты, подводные пусковые установки баллистических и крылатых ракет, средства скоростного перезаряжания пусковых установок, увеличивать число зарядов на существующих ракетах, переоборудовать «обычные» средства доставки ядерного оружия. Правда, документ вступил в силу только 5 декабря 1994 г., став первым (ратифицированным) договором о контроле над вооружениями, обеспечившим действительное сокращение развёрнутых стратегических вооружений и установившим строгий режим проверки его выполнения.

Сколько было и сколько стало

Система контроля за выполнением договора СНВ-1 включала проведение взаимных проверок на местах базирования, уведомление о производстве, испытаниях, передвижении, развёртывании и уничтожении СНВ. На момент подписания СНВ-1, по данным на сентябрь 1990 года, у СССР было 2500 «стратегических» носителей, на которых был размещён 10 271 боезаряд. США располагали 2246 носителями с 10 563 боезарядами.

В декабре 2001 года Россия и США объявили о выполнении обязательств: у России осталось 1136 носителей и 5518 боезарядов, у США — соответственно 1237 и 5948. Договор между РФ и США о дальнейшем сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений — СНВ-2 — был подписан в Москве 3 января 1993 года. Во многом он опирался на базу договора СНВ-1, но предполагал резкое сокращение количества ракет наземного базирования с разделяющимися головными частями. Однако документ не вступил в силу, так как США не завершили процесс ратификации, в 2002 г. выйдя из Договора по ПРО от 1972 г., с которым был увязан СНВ-2.

Предложения о разработке СНВ-3 начали обсуждаться в марте 1997 г. в ходе консультаций президентов РФ и США Бориса Ельцина и Билла Клинтона в Хельсинки. Этим договором планировалось установить «потолки» на уровне 2000-2500 стратегических ядерных боезарядов, также было намерение придать договору бессрочный характер. Однако на тот момент документ подписан не был. С инициативой вновь начать новый переговорный процесс в июне 2006 года выступил президент РФ Владимир Путин.

Но разработка документа началась в апреле 2009 г. сразу после встречи президентов Дмитрия Медведева и Барака Обамы в Лондоне в рамках саммита G20. Переговоры начались в мае 2009, а завершились спустя 11 месяцев подписанием договора президентами России и США 8 апреля 2010 г. в Праге (СНВ-3, «Пражский договор»). Его официальное название — Договор между США и РФ о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений. В феврале 2011 года он вступил в силу и будет действовать на протяжении 10 лет.

Во время разработки документа на вооружении России находилось 3897 ядерных боезарядов и 809 развёрнутых носителя и ПУ, на вооружении США — 5916 ядерных боеголовок и 1188 носителей и ПУ. На июнь 2011 г., когда Россия и США впервые обменялись данными согласно СНВ-3, у России было 1537 боеголовок, 521 развёрнутый носитель, а вместе с неразвёрнутыми — 865 единиц. У США — 1800 боезарядов, 882 развёрнутых носителя при их общем числе 1124. Таким образом, Россия уже тогда не нарушала установленного договором порога по развёрнутым носителям в 700 единиц и по всем показателям отставала от США.

«Я с трудом оцениваю подписание договора о разоружении, потому что паритет был нарушен со стороны США, которые сейчас возглавляет борец за мир, нобелевский лауреат товарищ Обама. Фактически тогда американцы нас обманули. Они никогда не говорили нам правду. Когда разрушился СССР, они хлопали в ладоши. Обещали, что НАТО не будет расширяться, но он уже подошёл до такой степени к границам России, что до него рукой подать», — считает глава Комитета Госдумы по обороне Владимир Комоедов , намекая на ненадёжность партнёрства с Америкой.

Военный эксперт Игорь Коротченко согласен с тем, что прекращение военной гонки СССР было правильным решением, но в то же время прошло совершенно неравномерно.

«Ядерное оружие во времена СССР было у нас избыточно. Точно так же, как оно было избыточно у американцев. Поэтому сокращаться надо было объективно. Но мы просто очень сильно этим увлеклись. Мы сначала начали сокращать ядерные силы, потом согласились на ликвидацию Варшавского договора без какой-либо внятной компенсации со стороны Запада. После этого произошли всем известные события, связанные с развалом СССР», — пояснил АиФ.ru Игорь Коротченко.

Не количеством, а качеством

В данный момент эксперты говорят о том, что паритет удалось восстановить.

«Он был достигнут очень давно. Но качество оставалось за США, у которых около двух третей ракет с ядерными боеголовками расположены на подводных лодках, которые постоянно находятся в движении. А у нас они все на стационарных пусковых установках, которые поразить легче. Поэтому американцы придумали концепцию молниеносного удара и плюс сооружают сегодня дополнительно систему ПРО, а фактически это и система наблюдения, и огневого сопровождения, и сам рубеж. Плюс корабельный рубеж они установили в районе Ламанша и укрепили континентально промышленный район Нью-Йорка», — пояснил АиФ.ru Комоедов.

По его словам, США сегодня хотят Россию запугать и диктовать ей свои условия, но «эти эмоции и амбиции надо им куда-то запрятать» и вместо этого начать договариваться.

В 2014 г. Россия впервые с начала XXI века сравнялась с США и по количеству развёрнутых и неразвёрнутых носителей, и по количеству боеголовок (в т. ч. в связи с принятием на вооружение атомных подлодок нового проекта 955, оснащённых ракетами «Булава» с несколькими боезарядами; кроме того, на смену межконтинентальным баллистическим ракетам «Тополь-М» с одной боеголовкой пришли ракеты «Ярс» с тремя боеголовками). Так, по состоянию на 1 сентября 2014 г., за США числилось 794 развёрнутых носителя, а за Россией — только 528. При этом число боеголовок на развёрнутых носителях у США — 1642, у России — 1643, число же развёрнутых и неразвёрнутых установок у США — 912, у России — 911.

Согласно данным Госдепа США о ходе выполнения СНВ-3 от 1 января 2016 г., на вооружении США находится 762 развёрнутых носителя ядерных боезарядов, у России — 526. Число боеголовок на развёрнутых носителях у США — 1538, у России — 1648. В целом развёрнутых и неразвёрнутых пусковых установок МБР, БРПЛ и ТБ в США — 898, в России — 877.

По мнению Коротченко, прежде всего, паритет основан на выполнении действующих ограничений по договору СНВ-3, который является стратегическим дальнейшим шагом в деле сокращения ядерного оружия.

«Сегодня происходит обновление российских стратегических ядерных сил, прежде всего, за счёт поступления новых твердотопливных межконтинентальных баллистических ракет РС 24 «Ярс» шахтного и мобильного базирования, которые составят основу группировки ракетных войск стратегического назначения на период 30 лет. Принято также решение о начале разработки боевого железнодорожного ракетного комплекса, плюс к этому разрабатывается новая тяж\лая межконтинентальная баллистическая ракета на жидком топливе. Это магистральные направления, связанные с поддержанием паритета в части касающейся РВСН (Ракетные войска стратегического назначения). Что касается наших морских ядерных сил, то серийно сегодня строятся и передаются флоту подводные ракетные крейсера класса «Борей» с межконтинентальными баллистическими ракетами морского базирования «Булава». То есть существует паритет и по морским ядерным силам», — говорит Коротченко, отмечая, что Россия может ответить США и в воздушном пространстве.

Но что касается предложений, которые звучат из США о дальнейшем сокращении ядерного оружия либо вообще о ядерном нуле, то Россия, считает эксперт, на эти предложения откликаться не будет.

«Для США роль ядерного оружия снижается с каждым годом, благодаря тому, что они развивают обычные ударные высокоточные вооружения, которые достигают такого же эффекта, как и при использовании ядерного оружия. У России же ставка сделана на ядерные силы как на основу нашей военной мощи и поддержание баланса в мире. Поэтому отказываться мы от ядерного оружия не будем», — говорит эксперт, подчёркивая нецелесообразность дальнейшего сокращения ядерного оружия.

По его словам, Америка сейчас всеми действиями подталкивает мир к возобновлению гонки вооружений, но поддаваться на это не стоит.

«Нам надо поддерживать самодостаточный оборонный баланс», — считает Коротченко.

26 мая 1972, Ричард Никсон и Леонид Брежнев подписали соглашения об ограничении стратегических вооружений (ОСВ). В связи с годовщиной этого события газета Le Figaro предлагает вашему вниманию обзор основных российско-американских двусторонних соглашений.

Разоружение или ограничение наращивания стратегических вооружений? Политика ядерного устрашения во времена холодной войны повлекла за собой бешеную гонку вооружений двух супердержав, которая могла бы привести к катастрофе. Именно поэтому 45 лет назад США и СССР подписали первый договор о сокращении стратегических вооружений.

Договор 1: первое двустороннее соглашение о сокращении вооружений

26 мая 1972 года президент США Ричард Никсон и Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев подписали соглашение об ограничении стратегических вооружений. Подписание происходило перед телекамерами во Владимирском зале Большого кремлевского дворца в Москве. Это событие стало результатом переговоров начавшихся в ноябре1969 года.

Договор ограничивал количество баллистических ракет и пусковых установок, их расположение и состав. Дополнение к договору от 1974 года сократило число развертываемых каждой стороной районов ПРО до одного. Однако один из пунктов договора позволял сторонам расторгнуть договор в одностороннем порядке. Именно это и сделали США в 2001 году, чтобы приступить к развертыванию системы ПРО на своей территории после 2004-2005 годов. Дата окончательного выхода США из этого соглашения наступила 13 июня 2002 года.

Договор 1972 года включает в себя временное соглашение сроком на 20 лет, которое запрещает производство пусковых установок межконтинентальных баллистических ракет наземного базирования и ограничивает пусковые установки баллистических ракет на подводных лодках. Также, согласно этому договору, стороны обязуются продолжить активные и всеобъемлющие переговоры.

Это «историческое» соглашение должно было особенно помочь в восстановлении равновесия сил устрашения. И это не касается производства наступательных вооружений и ограничений количества боеголовок и стратегических бомбардировщиков. Ударные силы обеих стран все еще очень велики. В первую очередь этот договор позволяет обеим странам умерить расходы, сохраняя при этом способность массового поражения. Это побудило Андре Фроссара (André Frossard) написать в газете 29 мая 1972 года: «Быть способными устроить примерно 27 концов света — точную цифру я не знаю — дает им достаточное чувство безопасности и позволяет им избавить нас от множества дополнительных способов уничтожения. За это нам нужно благодарить их доброе сердце».

Договор 2: ослабление напряженности между двумя странами

После 6 лет переговоров новый договор между СССР и США об ограничении стратегических наступательных вооружений был подписан американским президентом Джимми Картером и Генеральным секретарем ЦК КПСС Леонидом Брежневы в Вене 18 июня 1979 года. Этот сложный документ включает в себя 19 статей, 43 страницы определений, 3 страницы с перечислениями запасов военных арсеналов двух стран, 3 страницы протокола, который вступит в силу 1981 году и, наконец, декларацию о принципах, которые лягут в основу переговоров по ОСВ-3.

Договор ограничивал количество стратегических ядерных вооружений обеих стран. После подписания договора Джимми Картер заявил в своей речи: «Эти переговоры, которые непрерывно длятся вот уже десять лет, вызывают ощущения, что ядерная конкуренция, если она не будет ограничена общими правилами и ограничениями, может привести только к катастрофе». При этом американский президент уточнил, что «этот договор не отнимает необходимость обеих стран поддерживать их военную мощь». Но этот договор так и не был ратифицирован США из-за вторжения СССР в Афганистан.

Договор о ликвидации ракет средней и малой дальности

8 декабря 1987 года в Вашингтоне, Михаил Горбачев и Рональд Рейган подписали бессрочный Договор о ликвидации ракет средней и малой дальности (РСМД), вступивший в силу в мае 1988 года. Этот «исторический» договор впервые предусматривал ликвидацию вооружений. Речь шла о ракетах средней и малой дальности с радиусом действия от 500 до 5,5 тысяч км. Они представляли собой от 3 до 4 % всего арсенала. В соответствии с договором, стороны, в течение трёх лет с момента его вступления в силу, должны были уничтожить все ракеты средней и малой дальности. Договор также предусматривал процедуры взаимных проверок «на местах».

Во время подписания договора Рейган подчеркнул: «Впервые в истории мы перешли то обсуждений контроля над вооружениями к обсуждению их сокращения». Оба президента особенно настаивали на сокращении 50% их стратегических арсеналов. Они ориентировались на будущий договор СНВ, подписание которого первоначально было запланировано на весну 1988 года.

СНВ‑1: начало настоящего разоружения

31 июля 1991 года президент США Джордж Буш и его советский коллега Михаил Горбачев подписали в Москве Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений. Это соглашение стало первым настоящим сокращением стратегических арсеналов двух сверхдержав. По его условиям, страны должны были в три этапа (по семь лет) на четверть или треть уменьшить количество самых опасных видов оружия: межконтинентальных баллистических ракет и ракет подводного базирования.

Число боеголовок должно было сократиться до 7 тысяч для СССР и 9 тысяч для США. Привилегированное положение в новом арсенале отводилось бомбардировщикам: число бомб должно было возрасти с 2,5 до 4 тысяч у США и с 450 до 2,2 тысяч у СССР. Кроме того, в договоре предусматривались различные контрольные меры, а окончательно он вступил в силу в 1994 году. По словам Горбачева, он стал ударом по «инфраструктуре страха».

СНВ-2: радикальные сокращения

Контекст

Конец договора о РСМД?

Defence24 16.02.2017

Договор РСМД мертв?

The National Interest 11.03.2017

СНВ-3 и ядерный рывок России

The Washington Times 22.10.2015

США обсудят с Россией ядерное разоружение

Русская служба «Голоса Америки» 02.02.2013 3 января 1993 года президент России Борис Ельцин и его американский коллега Джордж Буш подписали в Москве договор СНВ-2. Он стал большим событием, поскольку предусматривал сокращение ядерных арсеналов на две трети. После вступления соглашения в силу в 2003 году американские запасы должны были уменьшиться с 9 тысяч 986 боеголовок до 3,5 тысяч, а российские — с 10 тысяч 237 до 3 тысяч 027. То есть, до уровня 1974 года для России и 1960 года для Америки.

В договоре был прописан и еще один важный момент: ликвидация ракет с разделяющимися боеголовками. Россия отказалась от высокоточного оружия, которое составляло основу ее сил сдерживания, тогда как США убирали половину установленных на подлодках ракет (практически не обнаружимы). СНВ-2 был ратифицирован США в 1996 году и Россией в 2000 году.

Борис Ельцин увидел в нем источник надежды, а Джордж Буш посчитал его символом «окончания холодной войны» и «свободного от страха лучшего будущего для наших родителей и детей». Как бы то ни было, действительность осталась не столь идиллической: обе страны все еще могут несколько раз уничтожить всю планету.

СНП: точка в холодной войне

24 мая 2002 года президенты Джордж Буш-младший и Владимир Путин подписали в Кремле Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (СНП). Речь шла об уменьшении арсеналов на две трети за десять лет.

Тем не менее, это небольшое по объему двустороннее соглашение (пять кратких статей) не отличалось точностью и не содержало проверочных мер. Его роль с точки зрения имиджа сторон была важнее его наполнения: о сокращении говорили не впервые. Как бы то ни было, оно все же стало поворотным моментом, окончанием военно-стратегического паритета: не обладая нужными для того экономическими возможностями, Россия отказалась от притязаний на статус сверхдержавы. Кроме того, договор открыл дверь в «новую эру», потому что сопровождался заявлением о «новом стратегическом партнерстве». США делали ставку на обычные вооруженные силы и понимали бесполезность большей части своего ядерного арсенала. Буш отметил, что подписание СНП позволяет избавиться от «наследия холодной войны» и враждебности между двумя странами.

СНВ-3: защита национальных интересов

8 апреля 2010 года президент США Барак Обама и его российский коллега Дмитрий Медведев подписали очередное соглашение о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-3) в испанской гостиной пражского замка. Оно было призвано заполнить юридический вакуум, который возник после истечения срока действия СНВ-1 в декабре 2009 года. По нему был установлен новый потолок ядерных арсеналов двух стран: сокращение ядерных боезарядов до 1,55 тысяч единиц, межконтинентальных баллистических ракет, баллистических ракет подводных лодок и тяжелых бомбардировщиков — до 700 единиц.

Кроме того, в соглашении предусматривается проверка цифр совместной группой инспекторов через семь лет после его вступления в силу. Здесь стоит отметить, что установленные планки не слишком отличаются от тех, что были указаны в 2002 году. В нем также не говорится о тактическом ядерном оружии, тысячах деактивированных боеголовок на складах и бомбах стратегической авиации. Американский Сенат ратифицировал его в 2010 году.

СНВ-3 стал последним российско-американским соглашением в сфере контроля над ядерным оружием. Через несколько дней после вступления в должность в январе 2017 года президент США Дональд Трамп заявил, что предложит Владимиру Путину снятие санкций с России (были введены в ответ на аннексию Крыма) в обмен на договор о сокращении ядерного оружия. По последним данным американского Госдепартамента, у США имеется 1 тысяча 367 боеголовок (бомбардировщики и ракеты), тогда как российский арсенал достигает 1 тысячи 096.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

В 1991 и 1992 гг. президенты США и СССР/России выдвинули односторонние параллельные инициативы по выводу из боевого состава значительной части тактического ядерного оружия обеих стран и их частичной ликвидации. В западной литературе эти предложения известны как «Президентские ядерные инициативы» (ПЯИ) . Данные инициативы носили добровольный, юридически не обязывающий характер и формально не были увязаны с ответными шагами другой стороны.

Как тогда казалось, с одной стороны, это позволяло их достаточно быстро выполнить, не увязая в сложном и длительном переговорном процессе. Проекты некоторых инициатив готовились экспертами в Воронеже на базе одного НИИ, для чего сотрудникам потребовалось снять однокомнатную квартиру в Воронеже на несколько месяцев. С другой стороны, отсутствие правовых рамок облегчало при необходимости выход из односторонних обязательств без осуществления юридических процедур по денонсации международного договора. Первым ПЯИ 27 сентября 1991 г. выдвинул президент США Буш. Об «ответных шагах и встречных предложениях» президент СССР Горбачев объявил 5 октября. Его инициативы получили дальнейшее развитие и конкретизацию в предложениях президента России Ельцина от 29 января 1992 г.

Решения президента США предусматривали: вывод всех тактических ядерных боезарядов, предназначенных для вооружения средств доставки наземного базирования (ядерных артиллерийских снарядов и боеголовок для тактических ракет «Лэнс») на территорию США, в том числе из Европы и Южной Кореи, для последующего демонтажа и уничтожения; снятие с вооружения надводных боевых кораблей и подводных лодок всех тактических ядерных средств, а также глубинных бомб морской авиации, складирование их на территории США и последующее уничтожение примерно половины их количества; прекращение программы разработки ракеты малой дальности типа «Срэм-Т», предназначенной для вооружения тактической ударной авиации. Встречные шаги со стороны Советского Союза, а затем и России состояли в следующем: все тактические ядерные средства, находящиеся на вооружении Сухопутных войск и ПВО, будут передислоцированы на предзаводские базы предприятия по сборке ядерных боезарядов и на склады централизованного хранения;

все боезаряды, предназначенные для средств наземного базирования, подлежат ликвидации; будет уничтожена треть боезарядов, предназначенных для тактических носителей морского базирования; планируется ликвидировать половину ядерных боезарядов для зенитных ракет; намечается наполовину сократить путем ликвидации запасы авиационных тактических ядерных боеприпасов; на взаимной основе предлагалось ядерные боеприпасы, предназначенные для ударных авиационных средств, совместно с США изъять из боевых частей фронтовой авиации и разместить на складах централизованного хранения 5 . Количественно оценить указанные сокращения представляется весьма затруднительным, поскольку в отличие от информации по стратегическим ядерным силам Россия и США не публиковали официальных данных о имеющихся у них запасах тактического ядерного оружия.

По неофициальным опубликованным оценкам, Соединенные Штаты должны были ликвидировать как минимум около 3000 тактических ядерных боеприпасов (1300 артиллерийских снарядов, более 800 боеголовок для ракет «Лэнс» и около 900 единиц морских вооружений, главным образом глубинных бомб). На вооружении у них оставались бомбы свободного падения, предназначенные для ВВС. Общее их количество в начале 1990-х годов оценивалось в 2000 единиц, в том числе около 500-600 авиабомб - на складах в Европе 6 . Общая оценка тактических ядерных арсеналов США в настоящее время приведена выше.

Согласно оценкам российского авторитетного исследования, в рамках ПЯИ России предстояло сократить 13 700 тактических ядерных боезарядов, в том числе 4000 боеголовок для тактических ракет, 2000 артиллерийских снарядов, 700 боеприпасов инженерных войск (ядерные фугасы), 1500 боеголовок для зенитных ракет, 3500 боезарядов для фронтовой авиации, 1000 боезарядов, предназначенных для кораблей и подводных лодок ВМФ, и 1000 боезарядов для военно-морской авиации. Это составляло прочти две трети тактических ядерных боезарядов, находившихся на вооружении у бывшего СССР в 1991 г. 7 Масштабы ПЯИ трудно переоценить. Во-первых, впервые было принято решение о демонтаже и утилизации ядерных боезарядов, а не только их средств доставки, как это делалось в соответствии с соглашениями о сокращениях стратегических наступательных вооружений. Полной ликвидации подлежало несколько классов ТЯО: ядерные снаряды и мины, ядерные боеголовки тактических ракет, ядерные фугасы 8 . Во-вторых, масштабы сокращений значительно превышали косвенные ограничения, заложенные в соглашениях по СНВ. Так, по действующему Договору СНВ 1991 г. Россия и США должны были вывести из боевого состава по 4-5 тыс. ядерных боезарядов, или 8-10 тыс. единиц совместно. Сокращения в рамках ПЯИ открывали перспективы ликвидации более 16 тыс. боезарядов в совокупности.

Однако реализация ПЯИ с самого начала встретила серьезные трудности. На первом этапе в 1992 г. они были связаны с выводом Россией тактических ядерных боезарядов с территории ряда бывших советских республик. Вывод этого вида оружия был согласован в основополагающих документах по прекращению существования СССР, подписанных лидерами новых независимых государств в 1991 г. Однако некоторые бывшие советские республики стали чинить препятствия этим мерам. В частности, в феврале 1992 г. президент Украины Леонид Кравчук запретил вывоз тактических ядерных боеприпасов в Россию. Только совместные демарши России и США заставили его возобновить транспортировку этого вида вооружений. Весной 1992 г. все тактическое ядерное оружие было выведено. Передислокация ядерных боеприпасов для стратегических носителей была завершена лишь в 1996 г.

Другая сложность состояла в том, что в условиях крайне тяжелой экономической ситуации 1990-х годов Россия испытывала серьезные сложности с финансированием утилизации ядерного оружия. Разоруженческая деятельность была заторможена отсутствием достаточных объемов на объектах складского хранения. Это привело к переполнению складов, нарушениям принятого регламента безопасности. Риски, связанные с несанкционированным доступом к ядерным боезарядам при их транспортировке и хранении, вынудили Москву принять международную помощь по обеспечению ядерной безопасности. Ее предоставили в основном США по известной программе Нанна-Лугара, но также и другие страны включая Францию и Великобританию. По соображениям государственной тайны Россия отказалась принимать содействие непосредственно при демонтаже ядерных боеприпасов. Однако иностранная помощь оказывалась в иных, менее чувствительных областях, например, посредством предоставления контейнеров и вагонов для безопасной транспортировки ядерных боезарядов, защитного оборудования ядерных хранилищ и пр. Это позволило высвободить финансовые средства, необходимые для уничтожения боеприпасов.

Предоставление иностранной помощи обеспечило частичную одностороннюю транспарентность, не предусмотренную ПЯИ. Государства-доноры, прежде всего США, настаивали на своем праве доступа к объектам, которым оказывалось содействие с их стороны, для проверки целевого использования поставляемого оборудования. В результате долгих и сложных переговоров были найдены взаимоприемлемые решения, с одной стороны, гарантирующие соблюдение государственной тайны, а с другой - необходимый уровень доступа. Подобные ограниченные меры транспарентности охватили и такие важнейшие объекты, как предприятия по разборке и сборке ядерных боеприпасов, находящиеся в ведении Росатома, а также объекты складского хранения ядерного оружия, подведомственные Министерству обороны. Последняя официально опубликованная информация о выполнении ПЯИ в России была представлена в выступлении министра иностранных дел России Иванова на Конференции по рассмотрению выполнения Договора о нераспространении ядерного оружия 25 апреля 2000 г.

По его словам, «Россия… продолжает последовательно выполнять односторонние инициативы в области тактического ядерного оружия. Такое оружие полностью снято с надводных кораблей и многоцелевых подводных лодок, а также авиации ВМФ наземного базирования и размещено в местах централизованного хранения. Ликвидирована одна треть ядерных боеприпасов от общего количества для тактических ракет морского базирования и авиации ВМФ. Завершается уничтожение ядерных боеголовок тактических ракет, артиллерийских снарядов, а также ядерных мин. Уничтожена половина ядерных боеголовок для зенитных ракет и половина ядерных авиационных бомб» 10 . Оценки выполнения Россией ПЯИ приведены в табл. 9. Таким образом, по состоянию на 2000 г. Россия в основном выполнила ПЯИ. Как и планировалось, все военно-морские боеприпасы были выведены на объекты централизованного хранения, а треть из них уничтожена (впрочем, в отношении вывода всех таких средств с баз ВМФ на централизованные хранилища сохраняется значительная неясность, связанная с разноречивостью официальных формулировок). Некоторое количество тактических ядерных боезарядов все еще оставалось на вооружении Сухопутных войск, ВВС и ПВО. В случае ВВС это не противоречило ПЯИ, поскольку согласно январским 1992 г. инициативам президента Ельцина предусматривалось вывести тактические боеприпасы из боевого состава и уничтожить совместно с США, которые этого не сделали. Что касается ликвидации боезарядов ВВС, то к 2000 г. обязательства России были выполнены. По средствам ПВО ПЯИ были выполнены в части ликвидации, но не в сфере полного вывода из зенитно-ракетных войск.

Таким образом, в течение 1990-х годов Россия выполнила ПЯИ в области боезарядов ВВС и, возможно, ВМФ, а также частично ПВО. В Сухопутных войсках часть тактических ядерных боеприпасов по-прежнему оставалась на вооружении и не была ликвидирована, хотя ПЯИ предусматривали их полный вывод на объекты централизованного хранения и полную ликвидацию. Последнее было объяснено финансовыми и техническими трудностями. Выполнение ПЯИ стало одним из требований Обзорной конференции по ДНЯО 2000 г. Их реализация стала составной частью Плана «13 шагов» по выполнению обязательств ядерных держав в соответствии со ст. VI Договора. План «13 шагов» был принят на Обзорной конференции консенсусом, т. е. за его принятие голосовали и представители России и США. Однако через 19 месяцев Вашингтон объявил об одностороннем выходе из российско-американского Договора 1972 г. об ограничении систем противоракетной обороны, считавшегося краеугольным камнем стратегической стабильности. Это решение было принято вразрез с обязательствами Соединенных Штатов по Плану «13 шагов», требовавшему соблюдения этого договора.

Выход США из Договора по ПРО в июне 2002 г. нарушил весьма деликатный баланс взаимных обязательств между Россией и Соединенными Штатами в области ядерного разоружения, в том числе и в отношении ТЯО. Очевидно, что нарушение одним из членов ДНЯО своих обязательств по ряду пунктов принятых Обзорной конференцией 2000 г. решений (включая План «13 шагов») сделало маловероятным полное соблюдение этих решений и другими сторонами. В ходе работы Обзорной конференции по ДНЯО 2005 г. никаких положений о Плане «13 шагов» принято не было, что фактически свидетельствует о том, что он утратил силу. Это не могло не сказаться и на выполнении ПЯИ. Так, 28 апреля 2003 г. в выступлении главы российской делегации на сессии Подготовительного комитета к Обзорной конференции 2005 г. было заявлено следующее: «Российская сторона исходит из того, что рассмотрение вопросов тактических ядерных вооружений невозможно осуществлять в отрыве от других видов вооружений. Именно по этой причине известные односторонние российские инициативы в области разоружения 1991-1992 годов носят комплексный характер и, кроме того, затрагивают тактическое ядерное оружие и другие важные вопросы, оказывающие существенное влияние на стратегическую стабильность» .

Официальная ссылка России на то, что ПЯИ затрагивают помимо ТЯО и другие важные вопросы, влияющие на стратегическую стабильность, явно исходит из идеи взаимосвязи выполнения инициатив 1991-1992 гг. с судьбой Договора по ПРО как краеугольного камня стратегической стабильности. Кроме того, утверждение, что вопрос о ТЯО нельзя рассматривать в отрыве от других видов вооружений, очевидно, представляет собой намек на положение, сложившееся со вступлением в силу адаптированного варианта ДОВСЕ. Этот договор был подписан еще в 1990 г. и предусматривал поддержание баланса сил в Европе на блоковой основе по пяти видам обычных вооружений (танкам, бронемашинам, артиллерии, боевым вертолетам и самолетам). После распада Организации Варшавского договора и самого СССР, с расширением НАТО на восток он полностью устарел.

Чтобы сохранить систему ограничения обычных вооружений, стороны провели переговоры о его адаптации, которые увенчались подписанием в Стамбуле в 1999 г. адаптированного варианта ДОВСЕ. Этот вариант в большей мере учитывал сложившиеся в Европе военно-политические реалии после окончания «холодной войны» и содержал для России определенные гарантии безопасности, ограничивая возможность развертывание войск НАТО у ее границ. Однако страны НАТО отказывались ратифицировать адаптированный ДОВСЕ под весьма надуманными предлогами. В условиях принятия в НАТО прибалтийских государств, увеличения дисбаланса по обычным вооружениям в ущерб России и в отсутствие ратификации адаптированного Договора Западом Россия в декабре 2007 г. объявила одностороннюю приостановку соблюдения базового ДОВСЕ (притом что адаптированный Договор как надстройка над базовым так и не вступил в силу).

Кроме того, перед Россией с новой актуальностью встал вопрос о роли ядерного оружия, в первую очередь тактического, как средства нейтрализации такого дисбаланса. Очевидно, что опасения, связанные с продвижением НАТО на восток в отсутствие адекватных международно-правовых гарантий безопасности, в глазах России ставят под сомнение целесообразность выполнения ПЯИ в полном объеме, тем более с учетом политического и юридически не обязывающего характера этих обязательств. Насколько можно судить по отсутствию дальнейших официальных заявлений о судьбе ПЯИ, они так и не были выполнены в полном объеме.

Этот факт наглядно показывает как достоинства, так и недостатки неформальных режимов контроля над вооружениями. С одной стороны, в рамках ПЯИ были осуществлены значительные сокращения тактического ядерного оружия включая уничтожение тысяч ядерных боеприпасов. Вместе с тем отсутствие мер проверки не позволяет сторонам с уверенностью предположить, какие именно сокращения в действительности имели место. Отсутствие юридически обязательного статуса облегчило сторонам фактический отказ от выполнения инициатив, вообще не объявляя об этом.

Иными словами, преимущества «неформального» подхода к разоружению имеют тактический характер, но в долгосрочном плане он не обладает достаточной устойчивостью, чтобы выполнять роль стабилизатора меняющихся политических и военных отношений сторон. Более того, подобные инициативы сами становятся легкой жертвой таких перемен и могут превратиться в источник дополнительного недоверия и напряженности. Другое дело, что после окончания «холодной войны» бывшие противники могли позволить себе гораздо более радикальные, быстрые, менее сложные технически и менее обременительные экономически договоренности по разоружению.

В 1958 году в ответ на запуск в СССР первого искусственного спутника Земли американцы основали DARPA (Defense Advanced Research Projects Agency) — агентство передовых оборонных исследовательских проектов. Главной задачей нового агентства стало сохранение первенства в военных технологиях США.

Сегодня, как и полвека назад, это агентство, подчинённое Пентагону, отвечает за сохранение мирового технологического превосходства вооружённых сил США. В число забот DARPA входит и разработка новых технологий для использования в вооружённых силах.

В феврале 2013 года специалисты агентства начали активно готовиться к ядерной войне. Был запущен проект по защите от радиационного поражения, в том числе и с помощью методик, воздействующих непосредственно на ДНК человека. Речь идёт о новых методах лечения, устройствах и системах, позволяющих смягчить последствия облучения. Основная цель проекта агентства — разработать технологии, которые радикально снизят восприимчивость человеческого организма к высоким дозам радиации. У тех, кого пролечат с помощью новейших технологий, высоки шансы на выживание.

Сегодня усилия учёных направляются по трём направлениям: а) профилактика и лечение после воздействия радиации; б) снижение уровня негативных последствий и предотвращение летального исхода и развития онкологических осложнений; в) моделирование воздействия радиации на организм человека путём исследования на молекулярном и общесистемном уровнях.

Агентство занялось новым проектом потому, что в мире вырос уровень ядерной угрозы не снизился. Сегодня любая страна может столкнуться с угрозой ядерного терроризма, катастрофы на АЭС или локального конфликта с применением ядерного оружия.

Этот проект, разумеется, возник не на пустом месте. Известно, что Барак Обама позиционирует себя как миротворец. Атомных бомб, как Трумэн, он на иностранные государства на сбрасывал. И вообще постоянно твердит о сокращениях ядерных арсеналов — не только российских, но и родных, американских.

Это его миротворчество дошло до того, что весьма влиятельные мистеры обратились к нему с письменной петицией, в которой слёзно попросили не сокращать ядерные вооружения многострадальной родины республиканцев и демократов.

Обращение к президенту подписали 18 человек: экс-директор ЦРУ Джеймс Вулси, экс-представитель США в ООН Джон Болтон, бывший командующий корпусом морской пехоты генерал Карл Манди и другие. Аналитик-международник Кирилл Белянинов («Коммерсантъ» ) считает, что такое обращение стало подтверждением того, что Белый дом и вправду прорабатывает планы сокращения ядерных арсеналов.

Согласно некоему секретному докладу, в числе авторов которого — личности из Госдепа, Пентагона, Совета национальной безопасности, Объединённого комитета начальников штабов, разведслужб и стратегического командования США (словом, полный военно-секретный набор), количество ядерных боезарядов, находящихся на вооружении страны, сегодня «намного превышает количество, необходимое для обеспечения ядерного сдерживания», в современных же условиях вполне достаточно арсенала в 1-1,1 тыс. боеголовок. Но группа влиятельных политиков, которым эти данные, конечно, известны, всё равно требует, чтобы Обама отказался от «опрометчивого шага».

Чего испугались 18 мистеров?

Авторы петиции уверены, что «набирающее силу сотрудничество между Пхеньяном и Тегераном» способно привести к «катастрофическим изменениям». И сдержать устремления Ирана и Северной Кореи может «американская ядерная триада, гарантирующая стратегическую стабильность», причём только она, и ничто больше.

Подписанты документа полагают, что порог, установленный новым договором СНВ, является критическим: к 2018 году РФ и США должны оставить на боевом дежурстве не больше 1550 боеголовок.

Тем не менее, администрация Обамы намерена продолжить переговоры с Москвой о сокращении запасов ядерного оружия.

Беспокойство восемнадцати человек базируется скорее на интересах ВПК США, нежели на реальной обстановке. Какие «катастрофические изменения» способен вызвать в мире Иран? Нелепо допускать, будто господа американские политики и военные, подписавшие письмо своему президенту, испугались недавних слов Ахмадинежада о том, что Иран — «ядерная держава». Или 1550 боеголовок не хватит, чтобы одолеть КНДР?

Сокращение запасов ядерного оружия, которое на сей раз наверняка проведёт в жизнь Обама, отнюдь не является «отработкой» Нобелевской премии мира. Президент США стоит перед фактом коллапса национальной экономики: огромный государственный долг дополняет ещё и крупный дефицит бюджета, вопрос с которым решается путём секвестра, сокращений, увольнений, урезаний военных программ и крайне непопулярного у любого класса населения повышения налогов. Сокращение ядерных запасов — это дорога к экономии: ведь обслуживание арсеналов стоит немалых денег.

Том Ванден Брук («USA Today» ) напоминает, что военный бюджет США сократится на 500 млрд. $ в течение 10 лет путём секвестра — так называемого «автоматического сокращения». Пентагон предполагает, что до конца текущего финансового года (30 сентября) ему придётся «обрезать» расходы на 46 миллиардов долларов. Бывший министр обороны Леон Панетта заявил, что сокращения сделают из Америки второстепенную военную державу.

Сокращения заденут и военных подрядчиков. Например, экономические потери Техаса выразятся в гигантской сумме в 2,4 млрд. долл. Целая армия гражданских служащих — 30.000 человек — потеряет работу. Их личные финансовые потери в заработке составят 180 млн. $.

Что касается технического обслуживания, то тут пострадают те штаты, где находятся крупные склады: они будут закрыты в ближайшие месяцы из-за грядущих бюджетных сокращений. Пенсильвания, например, имеет два основных депо по техобслуживанию, где проводится модернизация комплексных систем вооружений, включая, к примеру, «Patriot». Серьёзно пострадают Техас и Алабама. Закрытие здесь депо остановят ремонт вооружений, устройств связи и транспортных средств. Сокращение потока заказов коснётся 3.000 компаний. Ещё 1.100 компаний окажутся перед угрозой банкротства.

Новейших данных о предполагаемых потерях подрядчиков непосредственно по ядерному обслуживанию пока нет. Но то, что таковые будут, не подлежит сомнению. Обама будет искать любые резервы для того, чтобы сократить бюджетные расходы.

Что касается призывов к России, то тут всё понятно: сокращать атомное оружие в одиночку Америке как-то не с руки. Вот потому и зашла речь о переговорах с русскими. Причём Обама замахнулся на сокращение крупное: не то на треть, не то вдвое. Впрочем, это только слухи, пусть и поступающие из США.

Владимир Козин («Красная звезда») напоминает , что касательно информации о дальнейших сокращениях СНВ официальный представитель Белого дома Джей Карни сказал, что он не ожидает новых объявлений по этому поводу в очередном президентском послании к Конгрессу. Действительно, в своём послании 13 февраля американский президент лишь обозначил готовность Вашингтона вовлечь Россию в сокращение «ядерных вооружений», не указав при этом никаких количественных параметров. Тем не менее, факт остаётся фактом: сокращение планируется. Другое дело, каким путём и по каким видам.

В. Козин считает, что Соединённые Штаты «по-прежнему намерены идти по пути выборочного сокращения ядерных вооружений, делая упор только на дальнейшем сокращении СНВ. Но при этом они полностью исключают из переговорного процесса такие важные виды вооружений неядерного характера, как противоракетные системы, противоспутниковое оружие и высокоточные средства нанесения «молниеносного удара» в любой точке земного шара…» По мнению аналитика, США «пытаются затушевать за разного рода «новыми предложениями и идеями» в области контроля над вооружениями свои далеко идущие планы по развёртыванию средств передового базирования в виде ТЯО и ПРО, дестабилизирующих глобальную военно-политическую ситуацию и подрывающих хрупкий военно-стратегический паритет между Москвой и Вашингтоном, который создан в течение нескольких десятилетий».

То есть ядерное вооружение будет сокращаться выборочно, а параллельно будет создаваться система ЕвроПРО, и первое будет служить отвлекающим манёвром для второго. А заодно, вероятно, высвободит деньги для этого самого второго. При бюджетном секвестре это очень даже злободневная тема.

Обвинять американцев в лукавстве или двойных стандартах бесполезно: политика есть политика. Сергей Караганов, декан факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ, основатель Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала «Россия в глобальной политике», говорит , что «идея освобождения мира от ядерного оружия потихонечку угасает».

«Более того, — продолжает он, — если проследить динамику взглядов таких знаменитых людей, как Генри Киссинджер, Джордж Шульц, Сэм Нанн и Уильям Перри, которые сыграли определенную роль в запуске идеи ядерного нуля, то можно обнаружить, что эта знаменитая четверка во второй статье, опубликованной года через два после их первой статьи, уже говорила о сокращении и даже уничтожении ядерного оружия как неплохой цели, но реально требовала повышения эффективности и укрепления существующего военного ядерного комплекса США. Они осознали, что Соединенные Штаты Америки не смогут обеспечить свою безопасность без ядерного оружия. Прекрасно понимая всю эту ситуацию, наше руководство — и Путин, и Медведев, — не моргнув глазом, объявили, что они также выступают за полное ядерное разоружение. Сказать иначе, означало бы признаться в кровожадности. Но при этом же мы наращиваем и модернизируем свой ядерный потенциал».

Интересно и признание учёного:

«Когда-то я занимался историей гонки вооружений, и с тех пор искренне считаю, что ядерное оружие — это что-то посланное нам Всевышним ради того, чтобы спасти человечество. Потому что, в противном случае, если бы не было ядерного оружия, самая глубокая идеологическая и военно-политическая конфронтация в истории человечества, холодная война, закончилась бы Третьей мировой».

Благодарить за нынешнее ощущение безопасности россияне должны, говорит Караганов, Сахарова, Королёва, Курчатова и их соратников.

Вернёмся к США. Согласно ядерной доктрине 2010 года, Америка сохранила за собой право нанесения ядерного удара первой. Правда, сузила перечень ситуаций, которые ведут к подобному использованию ядерного арсенала. В 2010 г. Обама заявил об отказе от применения ядерного оружия против государств, не владеющих подобным оружием — при одном условии: эти страны должны соблюдать режим нераспространения. Также в стратегическом документе было заявлено: «…США не готовы проводить политику, согласно которой сдерживание ядерного удара — единственная цель ядерного оружия». Это говорит о возможном превентивном применении ядерного оружия, пусть и с оговорками, приведёнными выше.

И во время «холодной войны», и после её условного окончания США и НАТО не исключали варианта, предполагающего применение против своих противников ядерного оружия — причём применение его первыми. Доктрина 2010 года сузила перечень, но право применения не изменила.

Между тем Китай почти полвека тому назад объявил о политике неприменения ядерного оружия первым. Затем такую же позицию заняла Индия. Даже Северная Корея — и та придерживается аналогичной позиции. Одно из основных возражений против принятия доктрины неприменения первым, пишет американский журнал «Внешняя политика», строится на том, что противник может «поступить нечестно» и ударить первым. Однако на простой вопрос о возмездии ответа нет. Зачем врагу устраивать ядерную катастрофу самому себе? Ведь угроза гарантированного ответного уничтожения остаётся очень сильным средством сдерживания.

Можно, конечно, назвать политику Обамы логичной. Та же доктрина 2010 года принималась во время растущих тревог по поводу терроризма. А ну, если ядерные бомбы попадут в руки террористов? Президент США в 2010 году сказал : «В Концепции признаётся, что величайшей угрозой США и глобальной безопасности более не является ядерная война между государствами, а ядерный терроризм, осуществляемый экстремистами и процесс ядерного распространения…»

Поэтому нынешнее предполагаемое сокращение ядерных арсеналов логично сочетается с «укрощением» того, что было названо 3 года назад «величайшей угрозой США и глобальной безопасности». Чем меньше ядерного оружия, справедливо замечают в журнале «Внешняя политика», тем меньше и вероятность попадания его в руки террористов.

Для создания идеально чистой логической картины Белому дому не хватает лишь одного пункта. Заявляя о своём праве применить ядерное оружие первыми, США уподобляются своему искусственно взращённому врагу — «Аль-Каиде». Последняя о ядерных правах не заявляет по понятным причинам. Но, по ещё более понятным причинам, в случае «нужды» и при соответствующей возможности, она устроит взрыв первой (речь не обязательно о бомбе: есть и АЭС). Право на первый, пусть и «превентивный», ядерный удар ставит Америку как раз в ряды тех, кто угрожает миру. Подобно «Аль-Каиде».

На протяжении последних 50 лет центральным звеном российско-американского взаимодействия были отношения в военно-стратегической области и в непосредственно связанной с нею сфере международного контроля над вооружениями, в первую очередь, ядерными. Похоже, что отныне двусторонний, а, следовательно, и многосторонний контроль над ядерными вооружениями становится памятником истории.

Сегодня США не намерены связывать себе руки какими бы то ни было соглашениями по вопросам ограничения и сокращения вооружений.

В военной политике США происходят заметные перемены по причинам более глубинным, нежели необходимость борьбы с транснациональным терроризмом. Давно забыты нератифицированные ими договоры СНВ-2 и ДВЗЯИ (о ядерных испытаниях). Вашингтон объявил о выходе из Договора по ПРО. Резко (почти на 100 млрд. долл.) увеличен бюджет Пентагона. Принята новая ядерная доктрина, предусматривающая модернизацию стратегических наступательных вооружений, создание проникающих ядерных боезарядов малой мощности, которые допускается применять в сочетании с высокоточным обычным оружием, а также возможность использования ядерного оружия против неядерных государств.

Помимо политической составляющей – продолжения линии США на глобальное военно-политическое доминирование в ХХI веке – этот курс имеет также технологическое и экономическое измерения, связанные с интересами американских военно-промышленных корпораций, а также намерением американского руководства через массированные финансовые вливания в крупные военно-технологические программы обеспечить повышение научно-технического уровня американской промышленности.

По оценкам ряда наших экспертов, изменения военной политики Вашингтона не представляют непосредственной угрозы для национальной безопасности России, во всяком случае, на ближайшие 10-15 лет, впредь до реального развертывания американцами стратегической системы ПРО. Однако эти изменения, прежде всего прекращение действия Договора по ПРО ставят под сомнение международный режим контроля над вооружениями, могут вызвать новый виток гонки вооружений, дать дополнительный импульс процессу распространения ОМУ и средств его доставки.

Тактическая линия России в отношении действий США, как представляется, была верной: руководство России не ударилось в панику, не встало на путь риторических угроз и не заявило о стремлении соревноваться с США в области наступательных и оборонительных вооружений. Вместе с тем очевидно и то, что сделанные американцами шаги относятся к разряду стратегических и потому требуют от нас стратегических решений относительно собственной ядерной политики.

Важными при определении нашей дальнейшей линии, как представляется, являются следующие факторы.

Несмотря на серьезное улучшение международной обстановки и сведение к минимуму вероятности возникновения крупных войн и военных конфликтов между ведущими государствами, кардинального уменьшения роли ядерного оружия в их политике не наблюдается. Напротив, беспрецедентные по масштабам сентябрьские террористические акты и меняющиеся приоритеты угроз ведут, если судить по новой ядерной доктрине США, к снижению порога применения ядерного оружия с возникновением возможности плохо контролируемой эскалации. Этому же способствует дальнейшее распространение ОМУ и средств его доставки, а также возрастающая региональная нестабильность.

В каком бы направлении ни развивались политические отношения между Москвой и Вашингтоном, пока в их арсеналах остается ядерное оружие, военные ведомства вынуждены будут разрабатывать планы его применения друг против друга, хотя бы «на крайний случай».

Особенность периода после окончания холодной войны заключается в непредсказуемости развития военно-политической обстановки в мире. В этой ситуации США продолжают модернизировать свои ядерные силы и сохраняют способность к их быстрому наращиванию; при этом вопрос о заключении с Россией новых юридически обязывающих и контролируемых договоренностей о необратимых сокращениях СНВ продолжает оставаться открытым.

Накопленный в США технологический задел и результаты натурных испытаний отдельных компонентов ПРО свидетельствуют о возможности уже в среднесрочной перспективе развернуть вполне работоспособную ограниченную систему борьбы с ракетами, плотность которой можно будет в дальнейшем постоянно наращивать.

Исходя из этого, у России не остается другого выбора, кроме как оставаться в обозримой перспективе мощной ядерной державой. Действующие же в настоящее время планы развития российских СЯС, с одной стороны, были рассчитаны на вступление в силу Договора СНВ-2 и сохранение Договора по ПРО, а с другой стороны, ориентированы на их превращение в подобие американской «триады» с усилением вклада морской и авиационной составляющих в ущерб наземной группировке МБР.

В новой стратегической ситуации, создаваемой США, становится необходимым безотлагательный пересмотр наших планов в области СЯС в сторону максимального продления сроков эксплуатации наземной группировки МБР с РГЧ ИН; поддержания планируемого боевого состава морской части «триады», а также авиационной составляющей, способной решать как ядерные, так и неядерные задачи. Ни с военной, ни с экономической точки зрения было бы неоправданным сохранение старых планов, разрабатывавшихся для качественно иной обстановки. Повышается также актуальность развития информационно-управляющих систем стратегических ядерных сил России.

Ядерный баланс с США в относительно широком диапазоне общего числа боезарядов и боевых возможностей (речь не идет о несбыточном восстановлении паритета) по-прежнему обеспечивал бы особые стратегические отношения с США и политически весомую роль России в мире. При этом поддерживалась бы заинтересованность США в продолжении диалога по наступательным и оборонительным вооружениям, по всему комплексу политических и экономических взаимоотношений. Повышается также актуальность развития информационно-управляющих систем стратегических ядерных сил России.

По дипломатической линии необходимо сделать все возможное для сохранения переговорного режима контроля над вооружениями, включая задачу заключения нового договора с США по СНВ.

Вместе с тем анализ показывает, что США скорее всего не пойдут на полномасштабный договор, предусматривающий необратимые и контролируемые сокращения стратегических вооружений, на чем изначально настаивала российская сторона. Кроме того, вопреки ранее неоднократно дававшимся заверениям о том, что разрабатываемая американская система ПРО будет ограниченной (способной перехватывать лишь несколько десятков боеголовок), фиксировать подобные ограничения Вашингтон явно пока не склонен. Если за этим стоят планы США по активному использованию космических систем, то становится тем более очевидным, что будущая американская система ПРО потенциально может угрожать и России.

Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (ДСНП), заключенный в мае 2004 г. в Москве, не удовлетворяет принципиальным требованиям о необратимости и контролируемости сокращений и, кроме того, не предусматривает ограничений на способности системы ПРО. По существу он означает, что США реально не сокращают ни стратегические носители, ни ядерные боезаряды к ним. Условно разделив свои СНВ на оперативно развернутые и резервные, они лишь переводят часть ныне развернутых средств в оперативный резерв, нарастив тем самым возвратный потенциал. Это значит, что в любой момент времени американцы могут нарастить свои оперативно развернутые стратегические вооружения практически до нынешнего уровня. Мы же, с учетом особенностей наших стратегических наступательных вооружений, остающихся сроков их службы, распада ранее существовавшей кооперации изготовителей и ряда других факторов, вынуждены реально сокращать свои СНВ. При этом экономические затраты на их ликвидацию и утилизацию для нас достаточно значимы.

В этих условиях США, особенно с учетом создания в недалеком будущем противоракетного потенциала, получают абсолютное стратегическое доминирование в мире, возможность без всяких оглядок действовать с позиции силы в решении любых международных вопросов, в том числе и по отношению к России.

С нашей стороны целесообразно вести дело к подписанию нового соглашения, включающего в себя следующие принципиальные элементы:

Согласованный предельный уровень по боезарядам (в интервале 1700-2200 ед.), достигаемый в течение 10 лет, в сочетании со свободой размещения боезарядов на носителях и необратимостью сокращений СНВ;

Сохранение мер контроля, установленных по Договору СНВ-1, в «облегченном» режиме;

Фиксация положений об ограниченности будущей ПРО, о которой говорит американская сторона, путем установления предельного согласованного количества боеголовок, которое будет способна перехватить такая ПРО;

Запрет на развертывание систем космического базирования;

Обеспечение транспарентности и усиленного режима мер доверия в области стратегических вооружений.

При таком варианте Россия в значительной степени сохраняла бы самостоятельность своей ядерной политики и одновременно добивалась приемлемых для нас ограничений на развитие стратегических наступательных и оборонительных вооружений.

В случае, если и на этой основе не удастся выйти на соглашение, то можно было бы предложить американцам подписать совместное заявление о готовности сторон в ближайшее время завершить консультации (переговоры) по проблеме стратегических вооружений. Такое решение позволило бы нам более тщательно и всесторонне провести анализ складывающейся ситуации, в том числе с учетом долговременных последствий выхода США из Договора по ПРО, а также просчитать различные варианты развития наших СЯС в новых условиях, не ограничиваемых договорными обязательствами.

Одновременно с этим целесообразно выдвинуть глубоко продуманные и хорошо аргументированные наши предложения по сотрудничеству с США в области ПРО, не подрывающему стратегическую стабильность, в том числе по совместному созданию и использованию глобальных информационных систем, а также по новому поколению мер доверия в области ядерных вооружений – как стратегических, так и тактических. Политический выигрыш такого шага для России очевиден.

В частности, можно было бы предложить осуществить совместную разработку российско-американской информационной системы космического базирования (сейчас американцы сами работают над такой низкоорбитальной системой, получившей наименование «СБИРС-Лоу», которая для нас является одним из самых критичных компонентов будущей американской системы ПРО). Эту нашу идею можно мотивировать новым характером российско-американских отношений, готовностью США к сотрудничеству наших двух стран, в том числе и в области ПРО, укреплением доверия и тем, что будущая система ПРО, по заявлениям президента США, не будет направлена против России. Отношение американцев к нашему предложению наглядно продемонстрирует, насколько справедливы заявления американских официальных лиц об отсутствии российской направленности разрабатываемой в США системы ПРО.

Одновременно было бы крайне желательно вовлечь американское руководство в более широкий политико-стратегический диалог. В этих целях можно было бы внести предложение о необходимости совместно искать пути минимизации рисков, исходящих из объективно существующей ситуации взаимного ядерного сдерживания.

В случае, если американцы вообще не проявят заинтересованности к выработке какой бы то ни было взаимоприемлемой договоренности, учитывающей интересы безопасности России, у нас, по всей вероятности, не останется иного выбора, как перейти к самостоятельной ядерной политике. В новой ситуации Россия могла бы самостоятельно определять количественный и качественный состав своих ядерных сил, сделав традиционный упор на наземные МБР, и прежде всего с РГЧ ИН, что обеспечит ей возможность гарантированного сохранения потенциала ядерного сдерживания США при любом варианте развития военно-политической обстановки. Экономические возможности для этого, как показывают оценки, у нас существуют.

В этих условиях следует взвесить целесообразность возобновления работ по средствам, обеспечивающим эффективное противодействие американской ПРО, включающее различные способы как ее преодоления, так и нейтрализации. Важно также наметить комплекс мер активной и пассивной защиты отечественных СЯС. По оценкам, это наиболее экономичный путь противодействия планам США в области ПРО. К тому же здесь у нас есть и солидный задел, который целесообразно было бы востребовать.

При выработке долгосрочной линии России в ядерной области как представляется, нам необходимо исходить из следующих очевидных положений:

Прежнее понимание стратегической стабильности, основанной преимущественно на ядерном балансе России и США, устарело, и в этом смысле Договор по ПРО утратил качество «краеугольного камня» стратегической стабильности;

Доктрина взаимного ядерного сдерживания, основанная на способности сторон к взаимному гарантированному уничтожению, фундаментальным образом противоречит провозглашенному принципу партнерства в двусторонних отношениях;

Договор по ПРО устарел и в том смысле, что он был составной частью стратегического взаимоотношения СССР и США эпохи холодной войны, своего рода инструментом управления гонкой ядерных вооружений в период острой конфронтации двух сверхдержав;

Хотя ставка на ядерное сдерживание провозглашена в военных доктринах ведущих стран мира, должно быть ясно, что ядерное оружие – это не оружие XXI века: оно неизбежно будет обесценено развертыванием систем ПРО, высокоточного обычного оружия и другими новейшими военными технологиями. Надо быть готовым к тому, что США в определенный момент поставят вопрос о полной ликвидации ядерного оружия – хотя бы в пропагандистских целях. В этом смысле «ядерное величие» через некоторое время не сможет обеспечивать статус великой державы кому бы то ни было. Более того, те страны, которые будут продолжать делать упор на ядерное оружие, могут оказаться через некоторое время в моральном проигрыше.

Речь поэтому идет о том, чтобы, учитывая эти стратегические парадигмы развития мировой военной политики, которые носят объективный характер и не зависят от воли тех или иных политических деятелей, просчитать наиболее оптимальную ядерную политику России по существу на переходный период – от ядерного к постядерному (безъядерному) миру. Даже если такой переход затянется на десятки лет, осмысленная линия поведения в этом вопросе нужна уже сейчас – хотя бы с учетом длительности жизненных циклов современных систем ядерных вооружений (от 10 до 30 лет и более).

Одновременно можно было бы предложить американцам начать широкий политический диалог о переводе партнерства из декларативной фазы в реальную. Например, предложить им заключить новое широкомасштабное соглашение политического характера, аналогичное «Основам взаимоотношений СССР и США» (1972 года), но отвечающего уже новым реальностям, вызовам и угрозам международной безопасности и новому партнерскому уровню двусторонних отношений. (Понятно, что Декларация о стратегических рамках российско-американских отношений, принятая в Сочи 6 апреля 2008 г., не решает этой задачи.) Именно в такого рода документ можно было бы внести положение о необходимости совместно искать выход из ситуации взаимного ядерного сдерживания, подтвердив ранее взятые на себя обязательства вести дело к полной ликвидации ядерного оружия. Это обязательство, в частности, могло бы быть конкретизировано договоренностью о начале консультаций о путях совместного и сбалансированного поэтапного движения к безъядерному миру и условиях его поддержания.

Если в этой области начнется предметный диалог, то взаимные озабоченности сторон относительно наступательных и оборонительных вооружений отойдут на второй план, если не будут сняты вообще. И тогда взаимоотношения сторон в военно-стратегической области перестанут, наконец, быть доминантой двустороннего взаимодействия, уступив место сотрудничеству в других областях, в большей мере отвечающих вызовам и угрозам ХХI века